Чёрная Пантера:

Чёрная Пантера: Мы найдём компромисс

В истории «Марвела» как киностудии, которую мы знаем уже почти десять лет, «Чёрная Пантера» выделяется, помимо прочего, как третья после «Тора» и «Стражей Галактики» — максимум четвёртая, если считать окутанный мистицизмом Непал и иные измерения «Доктора Стрэнджа» — попытка создать вселенную внутри вселенной, причём сделать это, не покидая пределов Земли. И если предыдущие аналоги в итоге существовали главным образом для того, чтобы разыгрывать в них скромное фэнтези с налётом Шекспира, шутить шутки промеж хороших песен и отправлять Камбербэтча в астрал, то здесь имеет место наиболее полное на данный момент погружение в отдельно стоящую культуру, со своей историей, атрибутикой, языком, традициями; её новизна ловким образом сливается с другой значимой для жанра новизной — цвета кожи почти всего актёрского состава.

В то же время Ваканда выступает логической кульминацией марвеловского миропостроения в том смысле, что вмещает в себя всё — здесь и свои боги, и своя магия, и свой удачно залетевший метеорит, позволивший футуристическим поездам соседствовать с базарами и равнинами, а королевской семье баловаться с гаджетами покруче, чем у Тони Старка. Но если к последнему ещё можно прицепиться как к чему-то слишком знакомому, то военно-племенная культура и ритуальные обычаи принадлежат «Пантере» и только ей. Поединки за престол среди водопадов — лучшие сцены фильма, поскольку объединяют богатство фоновых деталей с простотой конфликта; не обременённые сюжетными нагромождениями, они должным образом обретают едва ли не мифическую силу.

В этом они являются исключением. Как и всякая растущая вселенная, марвеловская остаётся неспособной взять и даже на отдельные два часа полностью разобраться со своими противоречиями, и ответственность, с которой к делу подходит Райан Куглер — один из наиболее талантливых режиссёров, которым студия когда-либо выписывала чек, — в конечном счёте не затмевает, но скорее подчёркивает эти противоречия. Его немалые усилия направлены на то, чтобы рассказать историю, которая воюет сама с собой.

История, как минимум по своим претензиям — про грехи отцов, предательство, приход к власти в государстве нового правителя; но марвеловская машина не даёт о себе забыть, и приоритетом сверх всего перечисленного становится Улисс Кло в исполнении Сёркиса, последний раз мелькавший в «Альтроне», а ныне покушающийся на макгаффины, не являясь при этом главным антагонистом. Герои, едва успев перевести дух в Ваканде, отправляются на получасовую командную вылазку, злодеи по её итогам сами жрут друг друга, и всё это достаточно весело, пока не понимаешь, что полфильма уже позади, а основной сюжет и конфликт начался буквально только что, когда парень по прозвищу Киллмонгер наконец добрался до скрытой от всего мира страны на банальном вертолёте.

Так, потратив здоровый кусок хронометража, фильм возвращается туда же, с чего начал, а Куглер и его соавтор сценария позволяют вакандским обычаям делать за них работу. Раз королём становится победитель, значит, им без лишних протестов может стать и маньяк с геноцидальными наклонностями, которого тут прежде не видели; проигравший, меж тем, честно отступает, но только до тех пор, пока не является главным героем. Мотивации окружающих сводятся к повиновению, которое включается и выключается в зависимости от того, когда это удобно, и всё это выводит фильм на кульминационную битву, по своей невесомости вполне сравнимую с драчкой в аэропорту в «Гражданской войне».

Что же до самого Т'Чаллы, он всё это время не столько заправляет своим фильмом, сколько составляет в нём компанию всем остальным; Чедвик Боузман играет его как приятного, уравновешенного парня со сдержанной харизмой, но он не в тех условиях, где этого достаточно. Когда героя в кинокомиксе затмевает злодей, это явление вполне знакомое; «Чёрная Пантера» — уникальный случай, когда вынесенный в название персонаж едва ли входит даже в десятку самых интересных в своём же фильме. По харизме и инициативности его превосходят и оба антагониста, и целый квартет женщин (каждая из которых при этом спокойно производит своё собственное впечатление), и союзники-противники. Не превосходит разве что один Мартин Фриман в роли хорошего цэрэушника, охотно всем рассказывающего, как они дестабилизировали правительства.

Добивает персонажа то, что он, в отличие даже от порядочного числа марвеловских сотоварищей, начинает и заканчивает свою историю одним и тем же человеком, имея при этом наглость исчезнуть на полчаса ближе к финалу, как будто кто-то должен всерьёз беспокоиться за его судьбу. В этом он противоположен своему противнику, наоборот, переходящему от стремления всех расстрелять, город сжечь к любованию закатом и позиционированию себя как трагического героя, которое могло бы даже быть заслуженным, не будь оно столь резким. Более смелое и осмысленное кино, обладая тем же самым прологом, изначально сделало бы единственным протагонистом именно его.