«Мост короля Людовика Святого» (“Bridge of San Luis Rey”), 2004
По роману Торнтона Уайлдера
Режиссёр: Мэри Макгукиан
Композитор: Лало Шифрин
Дизайн костюмов: Ивонна Блейк
В ролях: Ф. Мюррэй Абрахам, Кати Бейтс, Гэбриел Бирн, Джеральдин Чаплин, Роберт де Ниро, Харви Кейтель, Доминик Пино
Премия «Гойя» за дизайн костюмов.
«Фестивальное кино», в его расширительном понимании, так редко оказывается в хоть сколько-то широком прокате, что даже после пронёсшихся над нашими головами московско-фестивальных малобюджетных ураганов увидеть на экране кино выдержанное, спокойное и глубокомысленное — приятно до невозможности, примерно как, переключая с «Аншлага», наткнуться на повтор «Оркестровой ямы». Ещё секунду назад что-то такое перед глазами прыгало и бесновалось, а тут — католическая церковь, Великая Инквизиция, времена оные, Новый Свет, испанские колонии, вицекороли, монахи-монахини и каждая вторая деревня названа в честь локального явления девы Марии.
Хорошо хоть отечественным прокатчикам не пришло в голову как-нибудь по-особенному извратить название классического романа, дабы прибавить сумрачности средневеково-стилизованного романа прокатной ажитации. Потому как зрителю, который шёл на исторический детектив, а попал на историческую драму, не позавидуешь. Впрочем, мы шли в кино, заведомо зная, куда попадём, и потому были настроены на нужный градус восторженного восприятия, дабы получить от фильма должное ему удовольствие.
Обрушивается верёвочный мост, по которому идут пятеро. У каждого — своя история, и все эти истории вроде бы связаны друг с другом, но более разных людей сложно встретить на свете. Богатейшая дама Перу, её компаньонка-монашка, возвращающиеся с паломничества в горы. Потерявший брата-близнеца немой переписчик, отправляющийся в далёкое плавание. Разорившийся театральный интерпренёр с незаконнорожденным сыном своей бывшей актрисы, возвращающийся домой, в Лиму.
Погибших отпевают с почестями, а случайный свидетель гибели монах-францисканец начинает исследовать обстоятельства их жизни, дабы узреть в трагической случайности Промысел Божий или окончательно разувериться в Его существовании. И расследование это заведёт его далеко-далеко, за самый край этого мира, туда, где ему точно ответят на его бесполезные с точки зрения Инквизиции вопросы.
Зрителю, который ещё только собирается сходить на этот фильм, хочется сказать пару напутственных слов, дабы это путешествие закончилось всё-таки более конструктивно, нежели у брата Юпитера. В первую очередь это классический средневековый роман, настолько классический, что переход к сути дела предстоит заподозрить в неспешном сием действе разве что ближе к середине хронометража. Причём несмотря на театральные страсти, дворцовые интриги, мелодраматические сюжетные ходы, это вам ничуть не «Призрак Оперы» и ничуть не «Анжелика и Король». По сравнению с романом Уайлдера Фаулз вам покажется триллермейстером, а Кафка — беллетристом. Даже ближайшее сравнение с «Именем Розы» Умберто Эко, восхитительно экранизированным Жан-Жаком Анно (ну, вы помните, Шон Коннери, Кристиан Слейтер), не демонстрирует сходства сильнее общности тематик и наличия в кадре монашествующих.
Неспешность и отвлечённость повествования превращается в своего рода сверхзадачу, показать действительную несвязанность пяти судеб, и лишь потом действительно связать их всех на том мосту. Спектакли, письма, двор, средневековый адюльтер, портшезы, «вхождения в картины», передовая для тех времён медицина и, наконец, зал суда.
Все присутствующие плачут, расслышав в вовсе не такой уж печальной истории брата Юпитера историю жизни пятерых погибших, которых знали при жизни, но, при этом, ничуть их не знали. И появление в финале единственной выжившей героини этой истории — снова как отречение от мелодрамы в пользу драмы, сколь костюмированной, столь же вечной истории жизни и смерти. А есть ли в том Высший Промысел — мы все, рано или поздно, узнаем.
Фильм оставляет впечатление восхищения спокойным величием исполнителей большинства ролей, приобщённости к тому времени, такого, если хотите, грустного чувства, что Ромео с Джульеттой умерли во имя светлых чувств, а любви на свете не стало больше
Фильм Джона Мейбери, при всём его триллер-хоррорном антураже, так же романтичен, так же по-хорошему сказочен, как и «Вечное сияние безупречного разума». Он так же нарочито-формально фантастичен, как и «Эффект бабочки». Только сила и обаяние его лежит несколько за пределами обаяния и пофигизма околопсихиатрической тематики обеих картин. Сила «Пиджака» в том, что по сути это лишь ширма, за которой скрываются и нешуточный трагизм, и настоящие, неподдельные эмоции на грани истерики.
Отзывы: [9]
Фильмы о том, как человек оказывается на обочине жизни, где никого не волнует внутренний мир случайного попутчика, и лишь случайность, помноженная на неожиданное наитие позволяет обрести долгожданное счастье там, где ты его совсем уж не ожидал увидеть — так вот, такие фильмы время от времени оказываются не только участниками программы кинофестивалей, но доходят до мирового проката. И лишь совсем немногие из них вдруг оказываются в поле внимания «широкой общественности».
Российский зритель посещает фильм с заметной активностью — в многозальных мультиплексах картина идет в больших залах, и наполняемость залов выше обыкновенного. Однако пиар и взращенные на нем зрительские ожидания нацелены тут скорее не на достоинства картины, а на такие простые приманки как актёрский состав и подкорректированное нашим прокатчиком для пущей игривости название. Превратив оригинальное туманное «Ближе» в откровенную «Близость», прокатчик избавил аудиторию от ненужных сомнений
Упрощённый сценарий фильма: с бесконечным самодовольством снуют споры мучнистой росы в капле формалинового раствора, даже не зная, что за ними наблюдают глазами, полными зависти, лаборанты ВНИИ сельского хозяйства им. тов. Сухарто. Вы спросите, причём тут марсиане? А при том, что миллионы лет они планировали захватить Землю к едрене-фене, да только меткость баллистических катапульт покуда оставляла желать лучшего.
Отзывы: [49]
Июльский прокат в этом году представляет собой смесь летних блокбастеров с наиболее интересными премьерами только что отгремевшего Московского кинофестиваля. Начинается месяц затишьем на фоне поглотившей лучшие залы страны «Войны миров», безраздельное господство которой на отечественных экранах продлится как минимум еще неделю, до выхода «Фантастической четверки».
Да, кино визуально и стилистически выверенное. Да, кино очень красивое и в массе новаторское визуально, когда спецэффекты уже не впериваются зрителю в сетчатку, а демонстрируются как бы издали, как бы нехотя, как бы мельком. Да, история бродящей по безумному морю огня пополам с ужасом незадачливой семейки трогает и буквально заставляет сопереживать. Но. Ость одно «но».
Отзывы: [99]
Заключительный обзор заметных премьер различных программ Московского кинофестиваля. «Космос как предчувствие» Алексея Учителя — классическое ретро о начале космической эры в умах. «Дитя» братьев Дарденнов — соцреалистическая гламурная бытовуха современный французских клошаров. «Время прощания» Франсуа Озона — спокойное размышление о смысле жизни, немного безумное, но ничуть не плаксивое.
Продолжаем публиковать подробные обзоры премьер различных программ Московского кинофестиваля. «Самая печальная музыка на свете» — филигранная музыкальная стилизация под кино тридцатых годов. «Скрытое» — издевательская постановка триумфатора Канн. «Вера Дрейк» — уютно-эмоциональная трагедия маленького человека, который помогал всем вокруг себя. Три таких разных фильма, а все вроде об одном.
Продолжаем знакомить своих читателей с заметными премьерами различных программ Московского кинофестиваля. «Проклятие» — скандальный автобио-документальный фильм. «Хористы» — несколько наивная музыкальная сказка о воспитательном воздействии хорового пения. «Дорогая Венди» — лабораторная работа по извлечению смыслов из голов зрителей, провокация, снова провокация.
