Гипноз

Рецензия: Сомнамбула в океане

Подросткового кино сейчас у нас изчезающе мало. А так чтобы не комедия и не очередной недофантастический боевик, так и вовсе не вспомнить. И в этом смысле «Гипноз» — птица в наших весях особенно редкая, хотя бы потому что сложная. То, что изначально начинается как производственная драма про психоаналитика с лицом Суханова, пытающегося вылечить пацана от лунатизма, быстро перетекает сначала в драму о конфликте кидалтов-родителей и пытающегося достучаться до них сына, потом превращается в мелодраму о странных взаимоотношениях курящего шестнадцатилетнего пацана с совершеннолетней девицей, у которой с детства травма и которая лечится у того же Суханова. То есть остановись режиссёр Тодоровский на этих трёх сюжетах, он бы вполне комфортно для себя сыграл на поле «Детям до 16» Кавуна, разве что в более серьёзной манере. И привычный хтонический Суханов успешно играл бы в бога, а закадровые отцы и дети благополучно заполняли бы паузы промеж психологических этюдов с ловлей крысы в тёмной комнате. И все бы ходили и цокали языками, смотрите, как юный актёр играет, но это же Тодоровский.

И потому похожий на Шагина пацан — это самоповтор, и холодный город с раненной жизнью девочкой уже был в «Стране глухих», а уж такой Суханов был с тех пор буквально везде. А вот силы ранней драмутургии Литвиновой тут нет. Как нет и Хаматовой, есть лишь её сомнамбулический заменитель, который того гляди и растает от понюшки сюжетного нашатырю.

И это Тодоровский чувствует, потому что уж ему-то доказывать самому себе, что он умеет выстроить конфликт в кадре или сделать так, чтобы все достоверно сыграли, не требуется. И потому он раз за разом ставит себе подножку, выбивая из удобного стояния в неловкий заплыв в воображаемом море. А там и правда неловко. И достоверность внезапно хромает, и главный герой, оказавшийся перед загадкой собственного существования и реальности самого мира вокруг, не дотягивает до масштаба трагедии, и начинаются вдруг внезапные исчезновения в качестве местного бога из машины. И вот уже их придётся подпирать совсем уж сценарными костылями, которых всё равно не хватает, потому в ход идут месячные перерывы в таймлайне, совсем уже недостоверные извивы сюжета вроде ночёвок в лаборатории и да. Воображаемых любовей.

Когда же сюжет повисает на эффектном, но ведущем в никуда балконе двадцатого этажа, мы вместе с главгероем понимаем только то, что ничего не понимаем. Тодоровский не вывез, не справился с задранной собственноручно планкой. Нельзя разрешать эксзистенциальный кризис предложением «почитать показания». Что? Чувак только что не верил в то, что полноценно существует, что ему менты с их скучными бумажками? И режиссёр чувствует, что не справился, и завершает фильм совершенно профанирующим пост-скриптумом в лектории. Пацан уделал парой вопросов опытного манипулятора собственной совестью да ещё и на публике? Не верю. Да и сам этот итоговый пафос про «я не творец, я редактор». Криэйтором, Вава, криэйтором.