Её запах

Рецензия: Съёмки из подполья

Пять сцен, отслеживающих катастрофическое грехопадение и медленное, тяжёлое возрождение панк-рокерши начала 90-х, сжигающей мосты под влиянием наркоты, славы и эго; за обманчиво уравновешенным открывающим выступлением (отличный кавер “Another Girl, Another Planet”) следуют посиделки с шаманом, эмоциональное насилие скоро будет готово смениться физическим. «Её запах» берёт материал закулисной документальщины и собирает из него персонажную драму, половина которой состоит из антагонистических разборок в лабиринтах коридоров и тесных звукозаписывающих студиях; в то же время это технически виртуозное и смешное кино, с пониманием того, что плохое поведение может одновременно ранить людей в кадре и развлекать зрителя, и искренней заботой о персонажах там, где могли быть морализм и снисхождение.

Каждый из этих пунктов, и в особенности последний — свидетельство продолжающегося творческого роста Алекса Росса Перри, первый заметный виток карьеры которого состоял из мизантропских комедий и псевдо-триллеров, полных пассивно-агрессивных колкостей и требовавших к себе внимания приёмов. Неожиданным рывком вперёд стали «Золотые выходы», спокойный и изящный фильм-хандра, в котором токсичность и неврозы героев Перри стали более прочувствованными и весомыми, чем когда-либо прежде. «Её запах» объединяет этот прогресс режиссёра с его былой агрессией и новыми амбициями касательно стиля и среды, в которой происходит действие.

Слабость Перри к вычурным монологам и оскорблениям никуда не делась, но здесь она органично вливается в общую стилизованную театральность фильма, персонажи которого выступают и вне сцены, а каждый отрывок представлен почти в реальном времени. Оператор Шон Прайс Уильямс, одна из ключевых фигур сегодняшнего американского независимого кино, заливает экран красным, синим и зелёным и делает камеру ещё более подвижной и внимательной к людскому хаосу в кадре, чем в своей блестящей работе с братьями Сафди, не доходя при этом до позёрства; глухие шумы концертных заведений, наполняющие звуковую дорожку, осаждают диалоги и превращают куски фильма в низкочастотный вихрь эмоций, вкупе с клаустрофобными, без окон интерьерами создавая ощущение, что действие происходит под водой.

В центре всего этого — Элизабет Мосс, которой хватает таланта, чтобы быть в кадре харизматичной и неординарной, но не приятной. Более чем полфильма её героиня — не человек, а страшный сон с маниакальной улыбкой, яростно сверкающими глазами и любовью к аллитеративным тирадам; медленно двигаясь в сторону новых жертв, она напоминает акулу. Главное достижение актрисы и «Её запаха» в том, что её глубокие эмоциональные проблемы и боль и утомление, причиняемые ей окружающим, от начала до конца воспринимаются с должной серьёзностью, но в зрелище того, как она ведёт себя с людьми подобно непредсказуемому зверю, есть своё извращённое удовольствие.

При всём этом именно последние две сцены, в которых прежняя жизнь окончательно подорвана и наступает время для тишины и восстановления, выводят фильм на его итоговый уровень. Камера встаёт на место, Мосс выпускает наружу человека, погребённого под тем, кем её героиня стала, и образуется совершенно новая эмоциональная связь, заряжающая собой финальный эпизод — по сути, триллер, в котором на кону стоит не более и не менее чем хрупкое психическое здоровье одной женщины. Возвращаясь туда, где всё началось, фильм не опускается до дешёвых приёмов; ему достаточно понимания, что каждые день, час, минута, проведённые в трезвости, есть добытая с трудом победа. А там и обиды можно сменить на объятия.