Маленькие женщины

Рецензия: Книжные персонажи

Одна из ранних сцен «Маленьких женщин» Греты Гервиг ставит главную из их героинь — начинающую писательницу, ради заработка последовавшую указанию прагматичного издателя о том, что «нравоучения сейчас не в моде» — лицом к лицу с честным критиком в лице неравнодушного к ней профессора-немца. Его замечания воспринимаются ей болезненно: «Вы всегда только и будете критиком, и мир о вас забудет!» — «Я в этом уверен», тут же флегматично кивает объект её ярости, нейтрализуя выпад. Нельзя сказать, что она ошибается. Спустя 150 лет после публикации оригинального романа мир помнит Луизу Мэй Олкотт, как помнит он, следовательно, и Джо Марч — одну из самых значительных героинь американской литературы, как раз и произносящую в кадре вышеприведённые слова. Критиков — по меньшей мере, современников — не помнят.

Но этот обмен репликами вызывает улыбку не просто потому, что лаконично и остроумно суммирует специфический конфликт. Гервиг, чьей непростой задачей здесь стало успешное самовыражение в рамках уже голливудской, а не независимой системы — и работы над далеко не оригинальным материалом, — видит себя в Джо (открывающий кадр: уже взрослая героиня набирается смелости перед тем, как открыть дверь в мир мужчин, от которых зависит её творческое будущее) и в Олкотт, встаёт вслед за ними как ещё одна рассказчица истории о маленьких женщинах. Ключевой момент в том, что при этом она сама подходит к материалу как критик, в буквальном смысле разбирая его на части и уже по-своему собирая обратно после того, как каждая проверена и оценена.

Роман сам был эпизодическим, что помогает. Резкое нарушение хронологии становится положительной встряской: место мерного течения событий, не так легко поддающегося достоверному воспроизведению на экране — даже предыдущая большая экранизация, снятая Джиллиан Армстронг в 1994 году, сбивалась с ритма в своей второй половине после предельно волшебной первой — занимает безостановочное переплетение детского прошлого и взрослого настоящего, комедии и драмы, идиллии и конфликтов, в котором персонажи ни минуты не стоят на месте, живут и делают выводы из своей жизни. Гервиг рифмует и контрастирует, группирует и разбивает, обоснованно сохраняет, выбрасывает, правит и акцентирует внимание — казалось бы, очевидная работа, но при всём обилии литературных экранизаций встречающаяся отнюдь не так часто.

Ничего удивительного, что на передний план выходят экзистенциальные рефлексии по поводу замужества как самого/единственного выигрышного Пути Женщины; если ваша героиня — девушка, в конце истории ей либо под венец, либо в могилу, сообщает Джо издатель, и тот факт, что у Олкотт всё так и завершилось, несмотря на её первоначальные возражения, становится важным. Гервиг достаточно умна, чтобы не подминать фильм под какой-либо трендовый гёрл-пауэризм; её феминизм — в том, чтобы позволить героиням осознать и артикулировать свои желания в условиях глубоко патриархального общества и никого при этом не осуждать. В случае с Джо, однако, всё не так просто, и здесь режиссёр начинает играть в особенно агрессивный теннис со стеной, прокладывая для героини особый извилистый путь к некоему контролю над своей историей.

Итогом становится компромисс внутри компромисса, который сам по себе является продуманным ответом на изначальный компромисс — и он завершает собой череду ограничений материала, которые Гервиг не могла или не хотела преодолеть, будь то ускоренные романтические линии или серьёзная разница в том, насколько интересными людьми являются все четыре сестры. Как из достоинств, так и из этих недостатков формируется фильм, который не просто стоит на ногах как самостоятельное произведение и экранизация, но и функционирует как энергичное исследование возможности адаптировать 500-страничный роман полуторавековой давности к другому виду искусства и другому историческому моменту, ничуть не являясь при этом академическим. Если впереди «Маленьких женщин» ждут ещё экранизации, планка для них повышена.