Сначала они убили моего отца

Рецензия: Джоли и кхмеры

После того как Джоли подалась со своей режиссурой в военно-превозмогательную тематику, за ней успела закрепиться слава автора, склонного к прямолинейной и потому тяжеловесной метафоре, а также к тому, чтобы постараться в одно кино впихнуть побольше всего и сразу. Её «Несломленный» в этом смысле получился квинтэссенцией пошлости, настолько неловко это было смотреть. И после донельзя унылого перерыва в подобной тематике, вызванного вроде как временным разводом с Питтом, очередное обращение на деньги щедрого «Нетфликса» к превозмогательным сюжетам не могло не вызывать у знатоков некоторых вопросов.

Кино с длинным названием «Сначала они убили моего отца» по сюжету обращается к камбоджийскому террору красных кхмеров, а мы помним, что старший усыновлённый Джоли сын именно оттуда, а другой — из соседнего Вьетнама, так что общий посыл фильма был понятен: обвиняя кхмеров в их зверствах, имеющая реального прототипа главная героиня попутно намекает нам, что Никсон со своей войнушкой виноват во всём происходящем не хуже всякого Пол Пота. В свете этого, если оставить в стороне странный скандал с провоцированием детей во время кастинга на главную роль, то в сухом остатке зрительские ожидания от фильма были довольно просты — максимально сентиментальная военная драма про девочку, попавшую в трудовой лагерь и потерявшую там родителей, но сумевшую уцелеть с братьями и сёстрами.

И поначалу мы видимо ровно это — красочная докхмерская Кампучия, левацкие настроения на фоне ухода американцев, попытки братания с красными партизанами и последовавшая за этим резня, в результате которой в стране умер от голода и насилия чуть не каждый четвёртый. Однако где-то начиная с исхода из Пномпеня Джоли внезапно нащупывает у своей картины совсем другую интонацию, не назидательный нарратив, а почти фэнтэзи, в котором травмированный до фактически бессознательного состояния семилетний ребёнок как бы механически скользит сквозь реальность, почти ничего не чувствуя, фактически отсутствуя в качестве действующего лица.

Так красочное и перенасыщенное саундтреком кино по факту превращается в чёрно-белую статичную фотокарточку с одинокой фигурой девочки посредине. В лучшие моменты фильм Джоли становится практически немым, отбрасывая прочь и речитативы с нарочитым обращением «товарищ», и так или иначе прорывающиеся у автора немудрящие символизмы с разнообразными животными и растениями камбоджийских джунглей, то есть оставляя зрителя наедине с двухчасовой медитацией распространяющегося в кадре безответного насилия. И в результате именно такой подход работает, с которым даже мелодраматический финал оказывается вполне оправдан и даже силён. Что-то такое режиссёру удалось во всём этом материале нащупать и воплотить, пусть силы воли вырезать некоторые излишние красивости всё-таки можно было и поднабраться.