Падение

Рецензия: Отцы и деды

В качестве режиссёрского дебюта Вигго Мортенсен выбрал максимально для себя комфортный материал — полуавтобиографическая, локальная история, состоящая пополам из видовых кадров и нервных диалогов, в которой режиссёр, он же композитор, он же сценарист, он же один из двух главных актёров пытается выговориться на камеру, причём по возможности не жалуясь, а тяжко вздыхая. Мол, старики сложные люди, и мы хотим их простить и помочь им, но они делают всё, чтобы этого не случилось, а потом оставляют после себя детям максимально неподъёмный груз из злости, вины, детских травм и обрывочных романтических воспоминаний. Если же фильм при этом ещё и называется «Падение», то вся история разом превращается в такой полу-иносказательный некролог, где вместо отца в кадре видны только обрывочные, умирающие воспоминания старика, а вместо сына — они же, но уже в том виде, в котором они останутся у потомков.

Во всяком случае, так выглядит задумка. И некоторое время она даже работает. Самолёт, охота на утку, финал на ферме, некоторые сцены у врачей, в общем везде, где всё происходящее ещё выглядит подобием роуд-муви на тот свет. Но как только мы попадаем за семейный стол или на детский праздник, всё ломается. Бесконечные флешбэки начинают путаться друг у друга в ногах, диалоги превращаются в нескончаемую и, как следствие, мучительную попытку не раздражаться, а потому прыгают с темы на тему, снова и снова нарываясь на ответную агрессию персонажа Ланса Хенриксена.

То есть если Мортенсен хотел добиться неоднозначности его образа, он глубоко и серьёзно пересолил. По сути, на фоне постоянных злобных истерик старика по любому поводу становятся непонятны две вещи — почему он вообще кому-то ещё нужен и зачем в сюжете геи. То есть этой истории вообще не нужны лишние конфликты ни с геями, ни с разводами, ни с пирсингом, ни с крашеными волосами, ни даже со смертями и болезнями. Старшему просто достаточно постоянно орать, обзывать всех вокруг шлюхами, и этого уже хавтит, чтобы все эти ванильные воспоминания про утку оказывались девальвированными до нуля. То есть, например, история со шрамом выглядит перебором, сто первым гвоздём в гроб возможной сыновьей любви, а уж на гей-тематике можно было выезжать ну первые две сцены, дальше становится банально неловко. На выходе же получается, что мелодрама оказалась недостоверно вставной, а прочий мрак выглядит неловкой жалобой взрослого сына на мёртвого отца.