Кэрол

Рецензия: Горбатая нора

Фильм о нетрадиционных отношениях — это вообще минное поле для автора: одно неловкое движение и ты или превратил собственное детище в агитку, или свалился в пошлость, одноногих собачек и прочую жизнь Сардель. И Тодд Хейнс явно не желал себе такой участи, не оставив в сценарии почти никакой эротики, да и вообще сведя до минимума самую эту заглавную тему, оставив основное время для взглядов, вздохов и прикосновений. По сути, если не считать одного небольшого диалога с «бывшей», то нелёгкая судьба девушек, которые любят других девушек, в этом сценарии обсуждается исключительно в судебном плане, что в некотором смысле само себе несколько неожиданно.

Впрочем, трёх заходов про запрет видеться с дочерью более чем достаточно, поскольку это не сериал, но для полного метра одного эпизода затяжной покупки поезда и одной не очень понятной поездки никуда в итоге оказывается слишком мало, а потому Хейнс вынужденно начинает работать такими крупными мазками, что буквально каждый жест, каждое движение переполняется глубокомысленностью. Однако играть актёрам кроме «лесбийской тоски» и вообще загадочности почти нечего: сколько раз Кейт Бланшетт повторяет один и тот же трюк — говорит что-нибудь тревожное и уходит из кадра — невозможно подсчитать, иногда это происходит по три раза за эпизод.

Это работает, но до поры, а как присмотришься, да на фоне всех этих бесконечных «она нервно закурила», то становится зябко в этом вымороченном мире, где на самом деле никто никому жить не мешает, просто довели бабу кабаки до цугундера. Уж лучше бы, право, тот револьвер выстрелил, хоть какой-то нерв у истории был в тот момент.

По сути, Хейнс пытается всю дорогу и сценарно, и режиссёрски, и в плане поднимаемых на щит идей, работать в том же понятийном пространстве, в котором существуют персонажи «Лолиты» Эдриана Лайна, но при этом и Лолита тут какая-то сразу из финальной сцены, и Гумберт Гумберт слишком высокого о себе мнения, да и сама история, если очистить её от шелухи лесбийского флёра окончательно, превращается в банальную историю про «поматросил и бросил», в конце почему-то заканчивающуюся нелогичным хеппи-эндом. Так в борьбе с пошлостью и нарративом режиссёр сам себе выстрелил в ногу, вернувшись в финале к самому пошлейшему нарративу из всех возможных, мол, и стали они жить-поживать да добра наживать. Занавес.