Альфа

Рецензия: Попутали кобеля

Когда после выхода «Книги Илая» творческий тандем братьев Хьюзов распался, и каждый пошёл своей дорогой, Альберт Хьюз оказался настойчивее ушедшего в сериалы брата и упорно трудился над тем, чтобы снять ещё одно своё кино — такое же холодное, безжизненное, но уже не про постапокалиптические пустоши, а про пустоши доисторические. И про собачку. «Альфа» в этом смысле с самого начала выглядела как кино, нужное только своему автору, потому что никаких иных мотиваций к его выходу не наблюдалось. Тематика была не актуальна, история — достаточно голословна и при всём закадровом нарративе недостаточно осмысленна. Это про что? Про то, что сердце побеждает копьё? Про то, что дружба со зверем делает зверя человеком? Про взросление человечества? То есть претензия на сагу тут была, но на фоне чистой визуальщины её почти и не заметно.

То есть да, первые полфильма ты расслабленно любуешься красотами, но тот факт, что эти люди мало чего тебе могут о себе рассказать, выясняется довольно быстро, и так же быстро начинает раздражать. Безумная охота за тридевять земель, нежизнеспособный по тамошним временам и неузнаваемый под шкурами Коди Смит-Макфи, офигительная история с результатом бизоньей охоты — всё это лишь присказка перед началом долгой дороги домой через те самые пустоши, которые, да, в фильме пусты.

Почти все повороты событий тут надуманны, почти каждый способ вывернуться из новой передряги — везение за гранью разумного. При этом главный герой не вызывает своей неспособностью забить кабанчика ничего, кроме жалостливого недоумения, зачем нам болеть за этого? Ладно бы его отсутствие навыков выживания реально компенсировались умом, смекалкой, я не знаю, юмором или умением ловко бить в бубен, так нет, он же совершенно никчёмен: папа, папа! Но тут в ход идёт сюжетообразующая (и такая же вставная) собачка и... и ничего не происходит. Пацан всё так же никчёмен, окружающая действительность так же пуста, и только красоты остаются на месте, а собачка оживляет кадр.

Пока пацан с неожиданным (и ничем не оправданным) упорством рвётся домой с няшным лютоволком на руках, мы продолжаем смотреть на пустоту этой странной дикой природы, которая со временем всё больше напоминает тот самый постъядерный апокалипсис, настолько там мало всего кроме собственно скал, ледников, вулканов и пещер. Полкабана, заяц и иногда бредущие на горизонте компьютерные мамонты — это слишком мало, чтобы прокормить даже такого крошечного человечка. В такой безжизненной природе мы бы вымерли давным-давно, да смертность в кадре это и подтверждает.

При этом собственно реконструкция быта той эпохи тоже сделана очень крупными и грубыми мазками, с одной стороны пресловутая ткань в кадре, на чём ломаются все, с другой — ни малейших следов чего бы то ни было, кроме каменных наконечников для ножей и лёгких копий. Между тем современная наука довольно подробно повествует о том, чем жили, как одевались, какими орудиями пользовались и кого ели наши предки. Да, загон с обрыва — это здорово (хотя и совершенно театрально), но современного покроя штаны и куртки (плюс мауглеобразные трусы!), странные представления автора о быте и социальном поведении примитивных культур охотников и собирателей (за основу взяли банальных современных инуитов, но сделали это куда топорнее, чем, например, в «Терроре»), и самое главное, сам процесс приручения диких предков собак показан ну совершенно неправдоподобно, буквально с апортировкой и псовой охотой.

Самый же странный момент по поводу собачки случился в финале. Можно всё понять, и падение со скалы, и убитого единственной стрелой пещерного льва, и даже это таскание собачки на руках, но скажите, как можно было попутать кобеля? Это же был вожак, по рассказам? Пацан тоже явно не ожидал такого поворота, во всяком случае нам об этом ничего не рассказали. Что это было вообще? Так на выходе от вполне неплохого видового фэнтэзийного фильма, со своими находками, но и с откровенно слабыми местами как постановочными, так и сценарными, остаётся только недоумение, как будто нас или просто надули, или так неловко попытались задобрить. А может, это был такой странный феминизм? Как та нелепая женщина-шаманка.